Интервью с трейдером, основателем СRT Марк Ричи, Интервью с трейдером, основателем СRT Марк Ричи . Часть 2 Опции

[fxmen]

Интервью с трейдером, основателем СRT Марк Ричи

Начало беседы
Часть 1

продолжение беседы с трейдером, основателем СRT Марк Ричи

— Вы полагаете, что они сами не понимали того, что в чистом виде обкрадывают публику?
— Думаю, что так. Я считаю, что в большинстве своем жулики наговаривают себе столько лжи, что начинают верить в нее. Например, брокеры операционного зала, обвиненные по результатам операции ФБР, о которой мы говорили раньше, как правило, возражали: «Эй! Да я же не делал ничего такого, чего не делали все остальные!» Это неправда, но, думаю, они в это верят.

— И тогда вы ушли?
— После подготовительного урока я в тот первый день неохотно сделал несколько звонков, но чувствовал, что все это сплошной обман. Потом я ушел и больше не вернулся.

— Были у вас сделки, которые вы считаете особенно памятными?
— Приходит мне на ум сделка, происшедшая в тот день, когда разразилась Фолклендская война. Посторонние люди считают, что первыми знать, что происходит, должны трейдеры операционного зала. Ничто не может быть дальше от истины. Рынок взрывается задолго до того, как мы получаем новость. Мы последними узнаем о том, что приводит рынок в движение. В тот день я открыл большую позицию по соевой муке по замечательной цене. К тому времени, когда я вышел из позиции, что произошло, должно быть, через минуту, я потерял 100 тыс. долларов.

— Есть ли какие-нибудь другие памятные сделки?
— Я всегда терял деньги быстрее, чем делал их. Один особенно яркий пример касается бурного рынка золота в течение периода 1979—1980 годов. Золото было на уровне примерно 400 долларов, когда Иран захватил заложников. Я подумал, что повышенное напряжение, вызванное этой ситуацией, сильно подтолкнет цены вверх. Но рынок откликнулся вяло, и я заколебался. В конечном счете рынок пошел вверх — в течение следующего месяца он вырос до 500 долларов. Это было классическим примером упущенной торговой возможности.

— Иными словами, вы не смогли действовать решительно, то есть не проявили качества, которое раньше называли одной из основных составных частей успеха в торговле.
— Совершенно верно. Кончилось тем, что я купил золото по цене чуть ниже 500 долларов за унцию. Как вы можете догадаться, в тот день, когда я его купил, начался обвал, и рынок упал до нисходящего лимита.

— Вы не подумывали о том, чтобы выйти?
— Нет. Ситуация с заложниками по-прежнему оставалась нерешенной. Кроме того, примерно в то же время Советский Союз вторгся в Афганистан. Я по-прежнему считал, что рынок продолжит свой рост. Поэтому я держался за свою позицию. Конечно, как вы знаете, в итоге рынок резко повысился.

— Был ли у вас какой-нибудь план выхода?
— Да, я планировал выйти, как только рынок упадет на 10% от своего максимума.

— То есть ваш план заключался в том, чтобы позволить прибыли расти до тех пор, пока не появится какой-то признак значительной слабости.— Верно. К сожалению, когда рынок упал, он потерял за день 25% стоимости. Нечего и говорить, что это была чрезвычайно болезненная потеря. Но, тем не менее, в целом сделка все равно завершилась для меня с крупной прибылью.

Собственно говоря, эта сделка поднимает вопрос о том, как рассматривать падения капитала в процессе торговли. Большинство людей не находят различия между падениями открытого капитала и падениями закрытого капитала. (Различие заключается в том, что под открытым капиталом понимается нереализованная прибыль существующей позиции. По сути дела Ричи имеет в виду, что он рассматривает убыток иначе, если он является частичным уменьшением прибыли в выигрышной сделке, а не уменьшением уже имевшегося капитала в результате убыточной сделки.) Если бы я защищал открытый капитал (т. е. открытую прибыль) с такой же осторожностью, как защищаю закрытый капитал, я никогда не смог бы участвовать ни в одном долгосрочном движении. Никакая сколько-нибудь чувствительная мера управления риском не сможет выдержать волатильности, нормальной для такого движения.

— Иными словами, для того, чтобы получать по-настоящему большую прибыль, вы должны быть готовы к тому, что эта прибыль значительно уменьшится, прежде чем вы выйдете с рынка.
— Именно это я и имею в виду. Если вы будете слишком беспокоиться о том, чтобы не потерять свою прибыль, вы вообще никогда не сможете получить большую прибыль.

— Какой размер риска вы приемлете для отдельной сделки или торговой идеи (если измерять от начала сделки, а не от максимальной переоценки позиции)?
— Примерно от половины до одного процента. Нет ничего плохого в том, что сделка в момент открытия кажется вам очень маленькой — почти пустой тратой вашего времени. Всегда торгуйте на уровне, который кажется слишком малым.

— Вы провели примерно десять первых лет своей торговой карьеры в операционном зале биржи, а затем перешли к торговле из офиса. Так как вы добились очень больших успехов в роли трейдера операционного зала, я хотел бы понять причины, по которым вы произвели такую перемену. Во-первых, скажите мне, прав ли я, предполагая, что в то время, когда вы были трейдером операционного зала, вы практически каждый месяц сводили с прибылью?
— Да.

— Сделаем еще один шаг вперед. Какой процент недель, по вашей оценке, был прибыльным в течение того периода?
— Девяносто процентов.

— Большинство людей сказало бы: «Боже! Этот парень делает прибыль в 90 процентах недель!» Зачем вы тогда отказались от такого преимущества?
— Во-первых, я дам вам короткий ответ: возраст. Кроме того, рынок сои потерял значительную часть своей волатильности, что уменьшило возможности для торговли. И мне показалось, что пора попытаться торговать вне зала.

— Был ли у вас какой-нибудь план в отношении того, как начать торговать из офиса?
— Я не имел ни малейшего представления. Я перепробовал множество вещей. Я попробовал пользоваться услугами ряда консультационных фирм, но нашел, что они зачастую не стоят того времени, которое требовалось, чтобы выслушать по телефону магнитофонную запись с их советами. В конечном счете я начал склоняться в сторону разработки своих собственных систем. Одной из удививших меня вещей оказалась ненадежность информации со стороны так называемых профессионалов отрасли. Например, когда я занялся тестированием и разработкой систем, то покупал ценовые данные у компании, продававшей продукт, который она называла «непрерывным» контрактом. (Непрерывная цена получается путем усреднения цен двух ближайших фьючерсных контрактов с целью получения цены гипотетического фьючерсного контракта, срок исполнения которого всегда отстоит от текущей даты на постоянное количество дней (например, 90 дней). Полученная цена будет некой теоретической величиной, которая является гибридом цен двух разных контрактов и не может быть воспроизведена каким-либо торговым инструментом из реального мира.)

Я пользовался этими данными более шести месяцев, прежде чем понял, что они не отражают реального рынка. Например, непрерывный ряд мог показывать большое движение цены, означавшее прибыль, но на реальном рынке вы ее получить не могли. Когда я это обнаружил, то чуть со стула не упал. Я спросил себя: «Как могут все эти профессионалы, которые, очевидно, знают, что делают, пользоваться данными, которые принципиально глупы?» Ответить на этот вопрос довольно легко. В конце концов, я сам пользовался ими в течение шести месяцев. Я должен был вернуться на клетку №1 и начать все с начала. И больше я никогда ничьей работе не доверял.

— В то время вы покупали какие-нибудь коммерческие торговые системы?
— Да, я купил пару. Одна из них — не буду упоминать ее название — была по существу программой по оптимизации торговых систем. Я подумал, что если смогу получить инструмент, который позволит мне оптимизировать параметры торговых систем, это будет в тысячу раз эффективнее, чем пытаться понять рынки, используя графики. (Оптимизацией называется процесс тестирования торговой системы на исторических ценовых данных с использованием различных значений основных параметров системы. По итогам тестов отбирают тот набор параметров системы, который показал на исторических данных наилучшие результаты. Хотя эта процедура может приносить огромную прибыль на исторических данных, в реальной торговле результаты обычно оказываются значительно хуже.) Однако оказалось, что программа эта бесполезна. И вновь я поразился масштабам невежества людей, разработавших эту систему.

— В чем проявилась ее бесполезность?
— Это программа представляла собой систему, позволявшую вам заоптимизировать рынок до смерти. Собственно говоря, авторы программы рекомендовали каждую неделю проводить повторную оптимизацию системы. Иными словами, подгоняйте программу под прошлую неделю так, чтобы сделки этой недели соответствовали тому, что должно было быть сделано на прошлой неделе. И у меня возникло общее впечатление, что тот, кто разрабатывал идеи для этой системы, сам никогда не торговал.

— Вам не довелось убедиться в правоте своих предположений?
— (Глубокий вздох.) Я задавал этот вопрос, но они от него просто отмахнулись. Я помню, как продавец из этой компании показывал мне, как вручную вводить данные. Лично я предпочитаю получать данные через компьютер, потому что ручной ввод кажется мне слишком трудоемким процессом. Короче говоря, этот парень, который сам был трейдером, сказал: «Я даже не плачу за Wall Street Journal. У меня есть друг, который ксерокопирует для меня страницы с ценами». И я подумал про себя: «Вот человек, продающий программу, которая подается как первоклассная компьютерная торговая система, и у него не хватает денег даже на то, чтобы купить Wall Street Journal».

— А вы пробовали торговать с помощью этой системы по-настоящему?
— Да. Но результаты оказались очень неравномерными. Более того, мне было ужасно неудобно от мысли о том, что я торгую с помощью «черного ящика» (компьютерной торговой системы, которая выдает сигналы покупки и продажи, не раскрывая правил получения этих сигналов). И я поклялся себе, что никогда больше не куплю систему типа «черного ящика».

— Означают ли ваши слова, что вы советуете людям: забудьте о том, что продается, и делайте свою работу сами?
— Я всегда советовал людям следующее: не лезьте в этот бизнес, даже близко не подходите к рынку. Новичку войти и попытаться получить прибыль в этой невероятно сложной отрасли — все равно как мне пытаться по выходным дням заниматься нейрохирургическими операциями для того, чтобы немного подзаработать.

У меня есть друг, знающий трех врачей, которые скинулись, чтобы купить скакового жеребца. Когда они получили его, оказалось, что это мерин. Мой друг, поддразнивая их из-за этого случая, спросил, не приходило ли им в голову осмотреть лошадь заранее. Вы не поверите, но, как оказалось, они об этом думали, но не более того. Тогда он сказал: «Ребята, ведь вы же все врачи, вы что, не могли нагнуться и взглянуть, все ли у него на месте?»
Если вы сегодня спросите этих трех врачей, в чем состояла их ошибка, уверен, они ответят вам, что им следовало внимательнее осмотреть коня. Но урока они все равно не усвоили: НЕ ИНВЕСТИРУЙТЕ В ТО, В ЧЕМ ВЫ НЕ РАЗБИРАЕТЕСЬ. Если они захотят купить другую лошадь, то уже не купят мерина, но все равно совершат какую-нибудь чудовищную ошибку.

— Означают ли ваши слова, что людям следует просто вкладывать свои деньги в казначейские векселя?
— Я думаю, они могут обратиться в какой-нибудь управляемый фонд или к портфельному управляющему, имеющему хорошую репутацию. Однако я очень серьезно отнесся бы к стандартному отказу от ответственности, который гласит: «Прошлые результаты не являются гарантией будущих результатов». Кроме того, не думаю, что вы можете делать деньги, если не готовы терять их. Если у вас нет денег, которые вы можете позволить себе потерять и при этом спать спокойно, вы для рынка не годитесь. Готовность терять является основой моего умения делать деньги на рынках.

— А для большинства людей это не так?
— Да. Большинство людей приходит в этот бизнес без готовности терять деньги. Они также выходят на рынок с нереалистичными ожиданиями. Даже если им достаточно повезет, и они смогут найти первоклассного управляющего, они, скорее всего, заберут у него свои деньги в первый же квартал, когда он получит убыток. Поэтому они, в конечном счете, потеряют, даже если в принципе находятся в выигрышной ситуации.

—Собственно говоря, мои эмпирические исследования привели меня к точно такому же выводу. Несколько лет назад часть моей работы заключалась в оценке управляющих портфелями фьючерсов. По ходу дела я нашел кое-что особенно интересное. Существовала небольшая группа управляющих, которые делали деньги каждый год. Но даже в этой избранной группе менее 50% счетов, закрытых их клиентами, демонстрировали чистую прибыль. Это помогло мне по-настоящему понять то, насколько плохо люди принимают решения о том, когда вкладывать деньги, а когда забирать их. Я думаю, что естественная тенденция заключается в том, чтобы передавать деньги менеджеру после того, как у него была полоса удачи, и забирать после того, как у него прошла полоса убытков.
Хотя вы отговариваете людей от того, чтобы заниматься этим бизнесом, предположим, что кто-то придет к вам, проявляя серьезный интерес к тому, чтобы стать трейдером. Что вы ему ответите?
—Знаю, что звучит это несколько покровительственно, но, честно говоря, я посоветую им прочитать вашу первую книгу («Полное руководство по фьючерсным рынкам», The Complete Guide to the Futures Markets). Я постараюсь сдержать их пыл, порекомендовав им обратиться ко мне снова после того, как они усвоят половину книги. Я уверен, что большинство из них никогда этого делать не станет.

— Так вот, значит, как вы отвращаете людей от этого бизнеса. Весьма необычный комплимент моей работе, такого я еще никогда не слыхал.
— Собственно говоря, даже простое прочтение книги является для многих слишком тяжелым испытанием. Серьезно, я думаю, что ваша книга дает людям хорошее представление об объеме работы, необходимом для того, чтобы стать компетентным в этом бизнесе.

— Является ли одним из мотивов вашей торговли получение возможности отдавать часть прибыли на благотворительность?
— Совершенно правильно, хотя я не люблю излагать это в такой простой форме. В молодости я был таким идеалистом, что думал, будто доллар — это скверна, от которой следует отказываться, если вы желаете человечеству добра. Потом я понял, что богатство имеет немалую присущую ему стоимость. Когда вы видите, как кто-то голодает, все, что нужно сделать для этого человека, это дать ему денег.

— Полагаю, что вы давно перешагнули черту, за которой прибыль от торговли обеспечивает все ваши личные нужды и финансовую безопасность вашего будущего. Если бы благотворительный аспект не присутствовал в вашем случае, как вы считаете, стали бы вы дальше торговать?
— Не уверен, что стал бы. Я просто не знаю. Короче говоря, позвольте мне исправить значение, которое вы придаете термину «благотворительность». Я говорю не о благотворительности в чистом виде. Я имею в виду инвестирование в бедного человека. Если кто-то голодает, и вы вручаете ему доллар, вы тем самым учите его, что все, что ему нужно — это чтобы кто-то дал ему подачку. Я предпочитаю инвестировать в бедных — давать им капитал, с помощью которого они смогут увеличить свою собственную производительность. Бедным нужна какая-то надомная работа, которая позволит перейти на самообеспечение. Именно такого рода финансированием я занимаюсь, и это не совсем обычный взгляд на благотворительность.

Я знаю, что то, что я скажу, легко истолковать неправильно, но если бы я смог построить систему, в которой мог бы делать деньги на бедных, то считал бы, что достиг своей цели. Я знаю, что это звучит грубо. Конечно, я не ставлю своей целью зарабатывать на бедных, но суть этой благотворительности заключается в том, чтобы избавить бедных от зависимости. Именно поэтому оказалась таким провалом война с бедностью, которую предусматривала программа президента Л. Б. Джонсона «Великое общество». Напротив, если я смогу помочь кому-то заняться делом, с помощью которого он сможет вернуть мне деньги, я буду знать, что положение этого человека стабилизировалось.

— Вы не могли бы сказать хотя бы приблизительно, какой процент вашего дохода направляется на эти усилия по оказанию помощи бедным?
— Если грубо обобщить, примерно одна треть уходит дяде Сэму, одну треть я снова кладу на свой счет, чтобы увеличить размер торговли, а одну треть направляю на различные благотворительные проекты.

— Я знаю, что в амазонских джунглях вы познакомились с индейцами, чьи племенные обычаи включают убийство членов соседних племен. Не было ли вам страшно посещать те места?
— Нет. Они убивают только друг друга, пришельцев они не беспокоят. Они верят в то, что когда кто-нибудь из них умирает, за его смерь нужно отомстить, убив человека из соседней деревни. А когда убивают этого человека, его деревня в свою очередь стремится к мести и т. д.

— Вы хотите сказать, что каждый раз, когда кто-то у них умирает, в его смерти обвиняют члена другой деревни? Похоже, что не потребуется много времени, чтобы там вообще никого не осталось.
— Они не винят злых духов соседней деревни в смерти пожилых людей и маленьких детей, но во всех иных отношениях ответ на ваш вопрос — да. К счастью, убивать они умеют не слишком хорошо. Однако в течение последних лет их численность значительно уменьшилась, отчасти из-за болезней и недоедания, но также и из-за этого обычая. Должен добавить, что деревня, которую я посетил, была обращена в христианство, и от этой практики в ней отказалась.

— Чем вы занимались в этой деревне?
— Я побывал там с довольно длительными визитами четыре или пять раз, начиная с 1982 года. Мои усилия были направлены на облегчение их прогресса. Например, я помог устроить все для строительства лесопильного предприятия. В последний раз, когда я посетил эту деревню, они строили прекрасные дома. Если бы вы видели лачуги, в которых они жили когда-то — где дети играли на грязных полах с тараканами и размазывали грязь по своим маленьким лицам, — тогда вы могли бы понять радость, которую я испытал, когда увидел их новые дома.

— А вас не беспокоит то, что, помогая вестерниза-ции этих деревень, вы во вред им уничтожаете их образ жизни?
— Здесь, на цивилизованном Западе, почему-то распространено мнение, что культуру и образ жизни изолированных народов надо ценить и сохранять. И я нахожу эту точку зрения романтически привлекательной. Я был бы склонен согласиться с этой предпосылкой, если бы только смог найти среди представителей этих культур хотя бы одного человека, которому не была бы смешна такая позиция.

Один мой знакомый индеец по имени Би как-то раз прочитал о своей замечательной культуре в газетной статье. Би отреагировал на нее вопросом: «Где живет этот человек, что он может быть таким дураком?» Ему сказали,что человек этот живет и работает в Каракасе. «Почему же он тогда сидит там, в своем уютном офисе, и пишет о нас такую чепуху? — спросил Би. — Почему бы ему вместе со своей семьей не приехать сюда к нам и жить вместе с нами? Тогда мы все вместе смогли бы наслаждаться этим прекрасным местом». Они не понимают отсутствия у нас сочувствия. Ученые приводят убедительные аргументы, превозносящие красоту и достоинства индейской культуры. Но я согласен с индейцами.

— Значит, индейцы в целом приветствуют вторжение цивилизации?
— Да, я еще не встретил индейца, который не приветствовал бы прогресс. Конечно, некоторые из них хотят сохранять свои верования и обычаи, но все они хотят пользоваться благами цивилизации. (Комментарий автора: хотя я сомневаюсь в справедливости обобщения о том, что цивилизация полезна для племенных сообществ, прочитав книгу Ричи «Жертва иллюзии» (Victim of Delusion), в которой описывается невообразимая жестокость жизни и смерти в этой общине, изложенная с точки зрения индейцев, трудно пожалеть об утрате их образа жизни.)

— Позвольте совершить довольно резкий переход из мира Амазонки в мир торговли. Я знаю, что вы обдумываете вопрос о переключении с торговли на себя на управление публичными фондами. Поскольку вы уже состоялись как успешный трейдер, работающий со своими собственными деньгами, и имеете солидный личный счет, не проще ли было бы вам продолжать заниматься тем же делом? Зачем брать на себя головную боль, связанную с управлением чужим капиталом?
— Если значительное увеличение суммы денег, используемых для торговли, существенно уменьшит размер прибыли на сделку, тогда ваше представление правильно: комиссия, зависящая от размера прибыли,может не обеспечить достаточной компенсации уменьшения торговой прибыли.

— Но вы, очевидно, считаете, что доходность вашего торгового метода не уменьшится при росте объема?
— Совершенно верно, так как мои методы являются долгосрочными.

— Поговорим о деталях. В среднем, сколько раз в году ваш метод выдает сигнал для перехода с длинной позиции в короткую и наоборот на каждом отдельно взятом рынке?
— Вообще говоря, от одного до пяти раз на каждом рынке.

— Это, вероятно, гораздо меньше, чем могли бы подумать большинство людей.
— Правильно. Конечно, я предпочел бы проводить только одну сделку в год. Пожалуй, лучшая моя сделка — это та, которую я держал более четырех лет.

— Что это была за сделка?
— Это была длинная позиция по соевой муке и короткая по соевому маслу. По мере истечения контрактов я все время переносил эту позицию в следующие контракты.

— Что заставило вас так долго держать эту сделку?
— Ежемесячная прибыль.

В этот момент в комнату вошел Джо Ричи. Он принес поднос с кофе и десертом. Интервью с Джо продолжается в следующей главе.

Неотъемлемыми составляющими торгового успеха Марка Ричи представляются пять основных торговых принципов. Их можно обобщить следующим образом:

1. Ведите свои собственные исследования.

2. Делайте размер каждой позиции настолько маленьким, что она будет казаться пустой тратой времени.

3. Имейте терпение удерживать выигрышную позицию до тех пор, пока эта позиция работает. Некоторые торговые идеи могут приносить прибыль в течение нескольких лет.

4. Рассматривайте риск потери нереализованной прибыли иначе, чем риск потери начального капитала сделки. Для того, чтобы удержать выигрышную позицию до достижения максимального ее потенциала, необходимо уметь переносить периодические потери нереализованной прибыли, превышающие уровень риска, приемлемый при первоначальном открытии позиции.

5. Знайте свою жадность и умейте ее сдерживать.


Источник:Новые маги рынка: беседы с лучшими трейдерами Америки , Джек Д. Швагер