Интервью с гуру фьючерсного рынка Монро Траут, Интервью с гуру фьючерсного рынка Монро Траут . Часть 1 Опции

[fxmen]

Интервью с гуру фьючерсного рынка Монро Траут

МОНРО ТРАУТ

ЛУЧШАЯ ПРИБЫЛЬ ПРИ МИНИМАЛЬНОМ РИСКЕ

Я познакомился с Монро Траутом (Monroe Trout) несколько лет назад, когда один брокер из моей фирмы, пытавшийся открыть для Траута счет, привел его ко мне, устраивая ему знакомство с компанией. Я знал, что Траут был консультантом по торговле фьючерсами (commodity trading advisor, СТА) и новичком в этом бизнесе, но сверх этого больше ничего. Впоследствии я часто слышал, как Траута упоминали как одного из самых молодых СТА, чьи дела шли очень хорошо. Но я не знал, насколько хорошо, до тех пор, пока не начал работать над этой книгой.
Листая ежеквартальный выпуск Managed Accounts Reports при подготовке материалов для этой книги, я нашел, что с точки зрения отношения прибыли к риску результаты Траута были наилучшими среди более чем сотни описываемых управляющих портфелями. Были несколько человек, продемонстрировавших более значительную среднегодовую прибыль, а несколько других человек имели также меньшие падения капитала (хотя эти СТА имели значительно более низкую прибыль), но никто из них не смог и близко подойти к его сочетанию прибыли и риска. В течение рассматриваемого 5-летнего периода его средняя прибыль составляла 67%, но, и это удивительно, самое большое падение капитала в течение всего этого периода составило лишь чуть больше 8%. Другим подтверждением этой последовательности является то, что 87% месяцев были для него прибыльными. Я был особенно удивлен, обнаружив, что в течение периода, когда Траут торговал (он стал публичным управляющим капитала в 1986 году), даже такие легендарные и выдающиеся трейдеры как Пол Тюдор Джонс не смогли приблизиться к его результатам по части соотношения прибыль/риск.

Еще мне нравится, что Траут не хвастает своим успехом. Например, когда я познакомился с ним несколько лет назад, он уже преуспевал в роли трейдера, но, насколько я помню, он о своих результатах и не упомянул.

Траут рассматривает себя как бизнесмена, чья работа заключается в том, чтобы делать для клиентов деньги. Он выражает это следующим образом: «Некоторые люди делают обувь, некоторые люди строят дома, мы делаем деньги. И люди согласны платить нам много за то, чтобы мы делали для них деньги».

— Когда вы впервые заинтересовались рынками?
— Когда мне было семнадцать лет, я получил работу у фьючерсного трейдера по имени Вайлер Келли, жившего в моем родном городе Нью-Канаан, штат Коннектикут. У него был компьютер Apple, и в то время (1978 год) данные в электронном виде купить было нельзя — а если такие данные и были, он не знал, где их можно было купить. У него были горы ценовых данных, собранных им из газет, и он хотел ввести их в свой компьютер. Он нанял меня и платил мне пару долларов в час за то, что я впечатывал эти данные.

— Выглядит как весьма нудная работа.
— Да, так оно и было. Но он также рассказал мне кое-что о фьючерсных рынках и компьютерном программировании. Компьютерный опыт был особенно ценным, потому что в то время персональные компьютеры были новинкой.

Эта летняя работа вызвала у меня интерес к рынкам. Уже на втором курсе Гарварда я знал, что хочу быть трейдером. В университете я прошел все курсы, которые имели отношение к рынкам. А дипломную работу я писал по рынку фьючерсов на фондовые индексы.

— К каким выводам вы пришли в своей дипломной работе?
— Самый важный вывод состоял в том, что вероятность очень больших изменений цены, хотя она и невелика, гораздо больше, чем можно было предположить, исходя из стандартных статистических допущений. Следовательно, методология управления риском должна быть готова справляться с ситуациями, которые статистически могут казаться почти невозможными, но на самом деле вполне реальны.

— Я думаю, что блестящим примером является фондовый рынок в дни высокой волатильности в октябре 1987 и октябре 1989 года.
— Совершенно верно. Если исходить из того, что изменения цены распределены нормально, вероятность дневного движения цены такой величины будет равна практически нулю, но, разумеется, это не так.

— Я полагаю, что этот теоретический вывод заставил вас торговать меньшим размером, чем вы могли бы пожелать в ином случае.
— Да. И я не использую очень большой леверидж.

— Были ли в вашей дипломной работе сделаны какие-то еще важные выводы?
— Я нашел, что цены не являются независимыми. То есть что существуют некоторые статистически значимые модели поведения цен.

— Вы не стали учиться в аспирантуре?
— Нет.

— Вы окончили Гарвард с отличием. Я думаю, что вы, вероятно, могли поступить в любую аспирантуру в стране. Разве вам не хотелось воспользоваться этой возможностью?

— Вовсе нет. Я знал, что хотел делать — торговать. Аспирантура только отодвинула бы эту цель. Я этот вопрос никогда не рассматривал.

— Как вы вступили в этот бизнес?
— Проректор по спорту Гарварда Джек Риардон знал Виктора Нидерхоффера, возглавлявшего Нью-Йоркскую торговую фирму NCZ Commodities. Виктор окончил Гарвард в 1964 году и был замечательным игроком в сквош (собственно говоря, одно время он был лучшим в мире). Джек знал, что я интересуюсь торговлей, и предложил мне поговорить с Виктором. Беседа эта состоялась, и мне предложили работу. Эта была замечательная работа, потому что очень скоро на меня была возложена большая ответственность.

— Ответственность за что?
— Уже через две недели я торговал в операционном зале Нью-Йоркской фьючерсной биржи (торгуя фондовым индексом). Виктору принадлежали на этой бирже самые разные места, и нужно было, чтобы кто-то торговал для него в операционном зале.

— Исполняя его ордера?
— Отчасти. Но в основном я просто скальпировал на себя. (Скальпированием называется работа брокеров операционного зала, торгующих на рынке ради очень быстрой небольшой прибыли. Существуют два главных метода скальпирования: захватывание спрэда между бидом и аском путем взятия на себя противоположной стороны ордеров клиентов; использование временных небольших расхождений между ценами родственных позиций (например, когда мартовский контракт по фондовому индексу расходится с июньским контрактом.)

— Вы ведь только что окончили университет. Как вы могли так быстро научиться скальпированию?
— Надо просто побольше спрашивать. Стоя в яме, вы разговариваете с людьми вокруг. Это, собственно говоря, замечательное место для того, чтобы быстро учиться, ведь вокруг находятся сотни трейдеров. Если вы находите тех, которые знают что-то о рынках и согласны поговорить с вами об этом, вы учитесь очень быстро.

— Можете вы припомнить то, чему научились в эти первые дни?
— Я узнал, как быстро можно потерять деньги, если вы не понимаете, что делаете.

— Вы видели, что происходит с некоторыми людьми?
— Конечно. Сегодня рядом с вами в яме кто-то стоит, а завтра его уже нет. И так происходит все время. Я также многое узнал об операционных издержках. Я могу довольно точно рассчитывать операционные издержки по различным типам сделок. Эта информация необходима при оценке потенциальных результатов любой торговой модели, которую я разрабатываю.

— Приведите мне практический пример.
— Возьмем облигации. Средний человек вне операционного зала может подумать, что операционные издержки сверх комиссионных равны, по меньшей мере, разнице между ценами спроса и предложения, которая на рынке облигаций составляет один тик (31,25 доллара). На самом деле, если у вас хороший брокер, то она равна лишь половине тика, потому что если он проявит терпение, то в большинстве случаев сможет получить исполнение по цене спроса. А если у вас плохой брокер, то это может быть один тик. Следовательно, операционные издержки в этом случае не так велики, как кажется на первый взгляд. Поэтому система торговли казначейскими облигациями, от которой вы можете отказаться, потому что у нее небольшая ожидаемая прибыль, на самом деле может быть вполне жизнеспособной — при условии, конечно, что у вас есть возможности хорошего исполнения, как у нас. А на рынке S&P, с другой стороны, все наоборот. Вы можете думать, что спрэд между ценами спроса и предложения составляет один тик (5 пунктов = 25 долларов), но очень часто он оказывается выше, потому что когда вы пытаетесь покупать по цене предложения, она исчезает.

— Чему еще вы научились в операционном зале?
— Я узнал о том, где люди любят устанавливать свои стопы.

— И где они любят устанавливать стопы?
— Сразу над максимумом и под минимумом предыдущего дня.

— На один тик выше максимума и на один тик ниже минимума?
— Иногда это может быть пара тиков, но, в общем, где-то в этой области.

— Таким образом, справедливо будет сказать, что рынки часто стремятся к этим точкам? Является ли концентрация стопов в определенной области чем-то вроде красного флага для брокеров операционного зала?
— Правильно. Именно так многие биржевые трейдеры делают свои деньги. Они стараются вычислить, где находятся стопы, что совершенно нормально до тех пор, пока они делают это законным путем.

— С учетом этого опыта теперь, когда вы торгуете вне зала, вы избегаете использования стоп-ордеров?
— Я размещаю не очень много стоп-ордеров у моего брокера. Однако я использую виртуальные стопы. При движении рынка в опасную для нас область компьютер дает предупреждающий сигнал, сообщая, что пора начинать ликвидировать позицию.

— Какой урок должен извлечь средний трейдер из знания того, что биржевые трейдеры стремятся двигать рынки к местам расположения стопов?
— Трейдерам следует избегать ставить стопы в очевидных местах. Например, вместо того, чтобы ставить стоп на один тик выше вчерашнего максимума, поставьте его либо на десять тиков ниже максимума так, чтобы выйти до того, как случится что-то нехорошее, либо на десять тиков выше максимума, потому что, может быть, стопы и не поднимут рынок так высоко. Если вы собираетесь использовать стопы, то, вероятно, лучше всего не размещать их в наиболее распространенных местах. Конечно, застраховаться от ошибок невозможно, но это, в общем-то, разумная концепция.

— Как вы думаете, можно объяснить ваши исключительные результаты опытом работы в операционном зале?
— Я думаю, да. Например, я очень хорошо умею распознавать, где будут расставляться стопы, даже если торгую не из зала. Я стараюсь выходить на рынок чуть раньше того, как он достигает этой точки, иногда даже пытаюсь выбить стопы сам — и затем рынок начинает быстро двигаться.

— Пример распространенной точки размещения стоп-ордеров, о которой вы упомянули ранее — область сразу над предыдущим максимумом или под предыдущим минимумом, — в общем, очевиден. А есть ли какие-то менее очевидные примеры популярных для стопов мест?
— Круглые числа. Например, когда Доу-Джонс начинает ползти к 3000, я начинаю покупать, предвидя, что он пойдет дальше 3000. Уровень 3000 действует как магнит.

— Таким образом, рынки притягиваются круглыми числами. И что же, обычно рынки достигают круглых чисел или чаще останавливаются, немного не дойдя до них?
— Я полагаю, что рынки почти всегда доходят до круглых чисел. Следовательно, лучше всего входить на рынок до того, как такое число достигается, и использовать то, что я называю «эффектом магнита». Например, я могу купить фьючерс на фондовый индекс, когда индекс Доу-Джонса находится на уровне 2950, ожидая, что он поднимется до 3000. Когда рынок подходит близко к 3.000, дела усложняются. Когда такое происходит, я велю всем находящимся в торговой комнате звонить разным брокерам и слушать уровень шума в операционном зале. Насколько взволнованным кажется там звуковой фон? Какого размера сделки осуществляются на рынке? Если звук не такой уж громкий, а размер ордеров небольшой, тогда я начинаю избавляться от нашей позиции, потому что рынок, очевидно, выдохнется. С другой стороны, если шум стоит сумасшедший и проводятся крупные ордера, я скорее придержу позицию.

— Приведите мне недавний пример, когда уровень шума в операционном зале оказался хорошим индикатором.
— Когда сырая нефть достигла 20 долларов (во время кризиса в Персидском заливе), в операционном зале было много шума, и рынок продолжил двигаться вверх.

— Что еще вы узнали из своего опыта в операционном зале?
— Я узнал, когда бывают периоды наибольшей ликвидности в течение дня. Когда вы торгуете одним контрактом, это неважно. Но когда вы торгуете тысячами контрактов, это может иметь критическое значение.

— И каковы же наиболее ликвидные периоды в течение дня?
— Самым ликвидным периодом является открытие. Очень скоро после открытия ликвидность начинает падать. Второй наиболее ликвидный период дня:— это закрытие. Объем торгов, как правило, образует в течение дня U-образную кривую. Много ликвидности сразу на открытии, потом она спадает, достигая дна в середине дня, и затем начинает снова карабкаться вверх, достигая второго пика на закрытии. Вообще говоря, эта фигура справедлива почти для каждого рынка. Это весьма удивительно.

Важно также знать, когда наступают периоды неликвидности, потому что это хорошее время для поддержки рынка в направлении вашей позиции. Например, если у меня длинная позиция на тысячу контрактов S&P, и чикагское время сейчас 11:30, я, вероятно, выставлю ряд последовательно уменьшающихся ордеров на покупку. Например, буду покупать по 10 лотов при каждом снижении цены на один тик для того, чтобы поддержать движение рынка в моем направлении. В это время дня мне не потребуется много контрактов, чтобы поддержать рынок, потому что в это время торговля неактивна. Чем дольше вы сможете поддерживать рынок, тем лучше, в конечном счете, это будет для вас.

— А разве поддержка рынка не пустое занятие? Иными словами, разве рынок, в конечном счете, не идет туда, куда он сам хочет идти, вне зависимости от того, поддерживаете вы его или нет?
— В длительной перспективе — конечно. Но какое-то короткое время отдельные трейдеры, безусловно, могут двигать рынок. В этом нет никакого сомнения. Я двигаю рынок каждый день. Главное, делать это по-умному. Например, если S&P находится вблизи вчерашнего максимума, у меня на руках множество длинных контрактов и я хочу выйти, я могу попробовать подтолкнуть цену сквозь вчерашний максимум, чтобы вызвать волнение и подстегнуть объем торгов. На повышенном объеме мне будет гораздо легче сбросить свою позицию.

— Почему вы ушли из операционного зала?
— Я пришел к выводу, что лучше всего в операционном зале у меня получается позиционная торговля. В колледже у меня был опыт по разработке компьютерных моделей. Каждый день, когда я заканчивал работу в операционном зале, я возвращался в офис и разрабатывал торговые модели. Виктор был достаточно добр, чтобы позволить мне использовать некоторые из этих моделей в торговле, и я начал довольно последовательно делать деньги. Поскольку в операционном зале я мог торговать только одним рынком, для меня более эффективной оказалась торговля вне зала.

— Какова типичная продолжительность сделки, инициируемой вашими моделями?
— Период продолжительности составляет приблизительно от одного дня до недели.

— По своему опыту работы с торговыми моделями я знаю, что те из них, которые дают очень краткосрочные сигналы — например, со средней продолжительностью сделки в одну неделю или менее, — не могут покрыть операционных издержек. Я вижу, что вы киваете головой, значит, вы, очевидно, знаете, о чем я говорю. Чем в этом смысле отличаются ваши модели?
— Во-первых, наши модели более статистически ориентированы. Во-вторых, мы имеем операционные издержки ниже, чем у кого-либо еще в этом бизнесе. Наши комиссионные меньше, чем у 99% фондов.

— Почему?
— Потому что комбинация нескольких сотен миллионов долларов, находящихся под нашим управлением, и большого количества сделок означает, что мы инициируем больше сделок, чем кто-либо еще. Этот огромный торговый оборот позволяет нам договариваться об очень низких ставках комиссионных. Кроме того, я думаю, мы получаем, по всей вероятности, лучшее исполнение для трейдера вне операционного зала. В каждом зале мы используем множество различных брокеров и постоянно ведем процесс отбора. Если брокер нам не нравится, мы от него избавляемся, и наоборот — если брокер работает на нас хорошо, мы даем ему больше ордеров. У меня есть специальные люди для совершения телефонных звонков, и если нам потребуется, мы можем заставить звонить на биржу десять человек одновременно. Мы также тщательно отслеживаем наше проскальзывание (разницу между ожидаемой ценой исполнения сделки и фактической ценой исполнения). В конце каждого дня мои сотрудники дают мне сводный список, в котором указывается проскальзывание на каждом рынке.

— Как вы определяете, какой должна быть цена исполнения, когда размещаете свой ордер?
— Каждый раз, когда трейдер размещает ордер, он смотрит на последнюю цену на экране. Скажем, цена облигации на экране равна 17, а ордер на покупку исполняется по 18. Значит, мы записываем, что проскальзывание равно -1.

— Откуда вы знаете, что это проскальзывание, а не просто движение рынка после последнего показания экрана?
— Мы исходим из упрощающей оценки, что в среднем имеет место двустороннее влияние — т. е. что рынок может двигаться и в направлении вашего ордера, и против него. Следовательно, в одних случаях рынок будет давать вам исполнение хуже, чем хотелось бы, а в других случаях вы получите исполнение получше. Проведя тысячи сделок, вы получаете очень хорошее представление о том, кто является хорошим брокером, осуществляющим лучшее исполнение, а также какова разумная величина проскальзывания в каждой торговой яме.

— Значит, в принципе, коль скоро ваши операционные издержки (комиссионные плюс проскальзывание) очень низки, некоторые спорные системы, которые не будут работать для типичного трейдера, могут у вас оказаться прибыльными.
— Верно. Например, если средняя прибыль системы для торговли облигациями составляет 40 долларов на лот, и я торгую с комиссионными ниже 10 долларов при среднем проскальзывании в половину тика (16 долларов), я смогу торговать по этой системе, последовательно получая прибыль. С другой стороны, если кто-то платит 30 долларов за проведение сделки и имеет среднее проскальзывание в один тик, та же самая система будет для него проигрышной.

— Какая часть вашей прибыли, по вашей оценке, является результатом управления операционными издержками?
— Я сказал бы, что за счет снижения проскальзывания путем тщательного отбора и наблюдения за нашими брокерами мы экономим порядка 6% в год и еще 6% за счет того, что платим за полную сделку 10 долларов, а не, скажем, 20.

— Почему вы ушли из организации Виктора?
— Две причины. Во-первых, я хотел избежать ежедневных поездок продолжительностью 1 час 45 минут в один конец. Во-вторых, я думал, что в длительной перспективе смогу, вероятно, делать больше денег самостоятельно — хотя в краткосрочной перспективе, разумеется, это было не так.

— Как вы определите успех в торговле?
— Я искренне верю, что лучшим трейдером является человек, имеющий в конце года наилучший средний дневной коэффициент Шарпа. (Коэффициент Шарпа представляет собой статистическую меру результативности, где прибыль нормализуется с помощью риска, а для измерения риска используется изменчивость прибыли. Например, предположим, что трейдер А и трейдер В управляют фондами одинакового размера и проводят одни и те же сделки, но трейдер А всегда торгует вдвое большим числом контрактов, чем трейдер В. В этом случае трейдер А будет получать вдвое большую процентную прибыль, но поскольку риск его также удваивается, коэффициент Шарпа будет у обоих трейдеров одинаковым.* Обычно коэффициент Шарпа измеряется с использованием месячных данных, поэтому рассматривается только изменение размера капитала, происходящее на месячной основе. Траут делает большой шаг вперед, заявляя, что, по его определению, результативность торговли должна не только включать в себя риск, но и определяться на основе ежедневных колебаний размера капитала.)

— Как вы объясняете свой успех в роли трейдера?
— А — мы ведем хорошую исследовательскую работу, поэтому у нас есть преимущество. В — мы имеем рациональный практичный подход к управлению капиталом. С — мы платим очень низкие комиссионные. D — исполнение наших ордеров среди лучших в отрасли. Е — большинство работающих здесь людей держат значительную часть своего капитала в фонде, которым мы же и управляем. Лично я держу в этом фонде свыше 95% своего состояния.

* Технически говоря, будет небольшое отличие, потому что в расчет следует также включить безрисковую прибыль (например, ставку казначейских векселей).

— Насколько я понимаю, вы не часто забираете оттуда деньги?
— Я вообще не забираю оттуда никаких денег. Я арендую свою квартиру и езжу на дешевой машине.

— То есть вы делаете деньги из спортивного интереса, или же у вас есть какая-то конечная цель?
— В данный момент это скорее спортивный интерес, потому что сегодня я могу уволиться и до конца жизни жить с большим комфортом на проценты. Дело в том, что я люблю торговать. Когда я был мальчишкой, я любил играть в разные игры. Теперь я имею возможность играть в очень интересную игру, да еще за это мне прилично платят. Я честно могу сказать, что не существует ничего другого, чем я хотел бы заниматься. Но как только я потеряю интерес к торговле или решу, что не могу больше делать прибыль, я уйду.

— Изменились ли рынки с тех пор, как вы начали работать в этом бизнесе?
— Объем вырос очень значительно, что великолепно. Рынки тоже, похоже, стали более эффективными. Некоторые из фигур, которые я использовал для торговли, начинают устаревать, потому что их начали использовать другие люди.

— Можете ли вы привести мне пример устаревшей фигуры?
— Я раньше, бывало, открывал позиции на фондовом рынке в том же направлении, в каком цена двигалась два дня назад. Например, если рынок рос в понедельник, я покупал в среду. Это пример модели, которая, как я считаю, больше не заслуживает доверия.

— Системы, которые вы разрабатываете, похоже, сильно зависят от стереотипных моделей поведения цены в прошлом. Если вы протестируете достаточно большое число моделей, разве не могут некоторые из них оказаться прибыльными просто благодаря случаю? Например, если вы заставите десять тысяч человек подбросить монету по десять раз, то у некоторых из них окажется 10 орлов подряд. Это не означает, что их монетки имеют более высокую вероятность при следующем броске упасть орлом вверх. Как вы отличаете модели поведения цены, отражающие реальную неэффективность рынка, от тех, которые являются чисто случайными просто как неизбежный результат изучения столь большого числа моделей?
— Фигура должна иметь смысл. Например, если я нахожу, что изменение цены британского фунта 40 дней назад статистически значимо для предсказания сегодняшней цены S&P, я не придам этому никакого значения. Как может цена британского фунта сорокадневной давности влиять на S&P? Мы отбрасываем множество таких моделей, даже если они имеют высокий процент успеха.

— А почему вы вообще тратите время на тестирование таких моделей?
— Потому что легче заставить компьютер искать всевозможные корреляции в доступных исторических данных, а затем подробно исследовать связи, которые кажутся статистически значимыми, чем решать, какие именно отдельные комбинации тестировать.

— Является ли упор на статистику одним из ключей к вашему торговому подходу?
— Да, потому что это заставляет нас сохранять рациональность. Мы стараемся убедиться в том, что что-то работало в прошлом, прежде чем используем настоящие деньги.

— Сколько разных моделей или фигур вы используете в каждое данное время для торговли на рынках?
— Десятки.

— Ради диверсификации?
— Да. Мы стараемся диверсифицировать все, что только возможно. Мы стремимся диверсифицировать и торговые стратегии, и время.

— Под диверсификацией времени вы понимаете использование одной и той же фигуры для часовых данных, дневных данных и недельных данных?
— Правильно. Это также означает простое отслеживание рынков на протяжении всей торговой сессии и готовность торговать, если в любое время дня что-то происходит.

— Какой процент вашей торговли определяется автоматическими системами принятия решений?
— Около 50 процентов. Это трудно измерить, потому что наши системы могут велеть нам покупать 1000 контрактов в какой-то конкретный день, но я сам решаю, когда их покупать.

— Значит, ваши навыки открытия и закрытия позиций являются важным элементом ваших торговых результатов?
— Совершенно верно.

— Если бы вы просто слепо следовали системам, используя для размещения ордеров некие автоматические правила входа — например, покупая на открытии или на закрытии или в какие-то фиксированные интервалы в течение дня, — вместо того, чтобы выбирать время для открытия сделки, насколько хуже, по вашему мнению, были бы ваши результаты за месяц?
— Это очень трудно оценить, но если бы мы слепо следовали системам, мы, вероятно, могли бы делать лишь половину того, что мы имеем сейчас, а может быть, еще меньше. Я передал, наверное, десяти знакомым трейдерам те же самые системы, которыми мы пользуемся, и некоторые из них до сих пор не смогли сделать денег.

— Вы сказали, что примерно 50 процентов ваших сделок определяются не системами. Приведите мне пример такой сделки.
— Я очень люблю эффект магнита, о котором мы говорили ранее. Когда рынок приближается к круглому числу или критической точке, я люблю ставить на то, что рынок доберется до этой цены.

— А вы никогда не пытались систематизировать эту концепцию?
— Нет, потому что я не думаю, что ее можно систематизировать. Я могу внезапно понять, что тот или иной уровень является ключевой точкой, или информация такая может поступить от кого-то из знакомых в операционном зале биржи. Мы всегда спрашиваем наших людей в операционном зале: «Какие числа интересуют людей?»

— Можете ли вы привести другие примеры дискреционного (т. е. несистемного) типа сделок?
— Мы постоянно получаем информацию из операционного зала. Нам клерки звонят, пожалуй, каждую минуту.

— Сообщая вам, кто что делает?
— Да.

— И это помогает?
— Если, например, многие из уважаемых нами игроков начинают, похоже, делать одно и то же, это может побудить нас открыть такую же позицию или увеличить нашу позицию, если она у нас уже есть.

— Какие-нибудь другие примеры несистемных сделок?
— Еще я люблю проводить сделки, выясняя, когда движение цены вызывается в основном трейдерами биржевой ямы — у нас есть очень хорошие контакты в операционном зале, поэтому мы получаем информацию такого типа, — и затем открывать позицию в противоположном направлении. Дело в том, что биржевые трейдеры стремятся закрыть свои позиции до окончания дня, и это толкает рынок в обратную сторону (большинство трейдеров биржевой ямы уходят с работы, не оставляя открытых позиций).

—Я заметил, что на вас работает целая команда трейдеров. Вместе с тем мне кажется, что вы здесь единственный, кто принимает дискреционные торговые решения. Как вы используете этих людей? Разве вы не могли бы сами следить за рынками и использовать конторский персонал для помощи в открытии ордеров?
— Сюда поступает так много информации, что я просто не могу сам ее отслеживать и анализировать. Моим трейдерам даны указания сообщать мне каждый раз, когда происходит что-то важное. Они также информируют меня, когда повышается вероятность особой во-латильности рынков, исходя из фундаментальных факторов или новостных объявлений. Недавним примером таким новостей была пресс-конференция Джима Бейке-ра 9 января. Мы ожидали более миролюбивого объявления. (9 января 1991 года государственный секретарь Джеймс Бейкер, стремясь избежать войны, встретился с послом Ирака. В то время существовала разумная степень оптимизма в отношении этой встречи, потому что продолжение конфронтационной позиции казалось для Ирака невыгодным. Выступая перед прессой после этой встречи, Бейкер начал свое заявление словами: «К сожалению...» Трейдеры и ждать не стали следующего слова, и по фондовым рынкам прокатилась волна продаж.)

Продолжение беседы с гуру фьючерсного рынка Монро Траут
Часть 2

[icsagow]

Листая ежеквартальный выпуск Managed Accounts Reports при подготовке материалов для этой книги, я нашел, что с точки зрения отношения прибыли к риску результаты Траута были наилучшими среди более чем сотни описываемых управляющих портфелями. Были несколько человек, продемонстрировавших более значительную среднегодовую прибыль, а несколько других человек имели также меньшие падения капитала (хотя эти СТА имели значительно более низкую прибыль), но никто из них не смог и близко подойти к его сочетанию прибыли и риска. В течение рассматриваемого 5-летнего периода его средняя прибыль составляла 67%, но, и это удивительно, самое большое падение капитала в течение всего этого периода составило лишь чуть больше 8%. Другим подтверждением этой последовательности является то, что 87% месяцев были для него прибыльными. Я был особенно удивлен, обнаружив, что в течение периода, когда Траут торговал (он стал публичным управляющим капитала в 1986 году), даже такие легендарные и выдающиеся трейдеры как Пол Тюдор Джонс не смогли приблизиться к его результатам по части соотношения прибыль/риск.

[Evrica]

Доверять можно только трейдерам с публичной торговлей, которые не языком зарабатывают деньги, а собственной шкурой в торговле участвуют. Вот Горячев Александр проводит вебинары каждую неделю и делится прибыльными сигналами. Действующий трейдер, а не пустослов.